Пишет naruto-fest:
05.09.2008 в 20:43
Глава 3
Он проиграл.
И кому? Вечно отстающему, бестолковому и шумному мальчишке, которого никогда и за противника-то не считал. Узумаки Наруто. Уму не постижимо.
Что с ним не так? Что у него есть такого, чего нет у Неджи? Откуда эта его абсурдная уверенность в победе, даже когда запасы чакры исчерпаны?
В памяти по частям всплывает их поединок – каждая атака, каждое слово. Наруто всегда много болтал, Неджи помнит это еще с академии, и он еще тогда считал это пустой тратой времени. В битве нет места словам, только – ударам. Одна из самых простых истин, но Узумаки умудрился оспорить даже ее.
Неджи раздражала его болтовня. Раздражала настолько, что впервые в жизни он позволил себе почти сорваться. Снять повязку с протектором перед кем-то не из их семьи, вспомнить о прошлом: об отце, о печати и долге перед кланом. И даже более того – рассказать об этом Узумаки.
Он же хотел знать, верно? Вот и узнал.
И надо отдать ему должное, в попытках выяснить все, Наруто оказался не меньшим упрямцем, чем сам Неджи. Хотя бы за это он уже заслуживал признания.
Когда он улыбался там, на арене, усталой, но широкой и счастливой улыбкой, Неджи вдруг ясно осознал, что завидует ему. Бестолковому и шумному Узумаки Наруто, который пробьет головой любую стену исключительно благодаря своему чертову упрямству и воле, которой у Неджи никогда не было. Воле принимать решения самому: выбирать куда идти и за что сражаться. Не по приказу клана, а потому что он просто любит свою деревню и друзей.
Если живешь прошлым, не сможешь двигаться вперед. А Неджи хочет идти своей дорогой и решать сам за себя. И он это сделает.
Когда дверь в палату, в которую его принесли с арены, медленно открывается, Неджи ожидает увидеть лишь свою команду, ведь кроме них вряд ли кто-то еще явится навестить проигравшего – на арене начинается следующий бой. Зрители пришли сюда восхищаться победителями, а не жалеть неудачников. Неджи никогда не думал, что однажды окажется в числе последних, но сегодня многое происходит впервые.
Дверь отворяется слишком тихо для Гай-сенсея.
- Прошу прощения, - произносит голос, который Неджи ненавидит уже многие годы. - Не могли бы вы оставить нас наедине ненадолго?
Санитары, еще секунду назад говорившие ему, что все в порядке, замирают под взглядом вошедшего, как кролики перед удавом. Один из них все же сопротивляется, выдавливает из себя дрожащее «но» и замолкает, едва слышит тяжелое:
- Это не займет много времени.
Хьюга Хиаши умеет говорить так, что не подчиниться невозможно. Потому что это приказ. Даже если звучит он, как обычная просьба.
Санитары испаряются в мгновение ока.
Неджи садится на постели. Руки дрожат, голова кружится от слабости: он истратил в поединке всю чакру, но держит спину прямо.
- Что вам нужно?
Трудно смотреть на человека с лицом своего отца.
Сколько бы раз они не встречались после смерти Хизаши, Неджи никогда не поднимал взгляд. Все думали, что это почтение, что он счастлив и горд тем его отец выполнил свой долг перед кланом. Правда же была куда страшнее. Если бы они только заглянули ему в глаза, присмотрелись чуть повнимательнее, то увидели бы в них лишь ненависть. Такую черную и разъедающую, что Неджи никогда не поднимал взгляд, зная, что если это случится, не помогут никакие оправдания. За прошедшие годы он так и не научился лгать.
Но сегодня он хочет, чтобы Хиаши увидел все. Впервые с того дня, Неджи смотрит ему прямо в глаза.
Его накажут за эту дерзость, он знает, но в том, что он сорвался, не только его вина. Наруто заставил его вспомнить, пережить все заново, а Хиаши пришел, чтобы нанести последний удар: ткнуть носом в его место, как зарвавшегося щенка, показать, кто сильней, раздавить. Он ведь здесь за этим, верно? Что еще может быть нужно главе клана от проигравшего?
Неджи не верит ни единому слову, когда Хиаши говорит, что пришел рассказать правду о дне, когда погиб его брат. Он привык ко лжи, привык, что старшая семья помыкает младшей, пользуясь силой печати. С привычками трудно бороться.
Неджи повышает голос. Он почти кричит на главу клана, и только боги знают, почему Хиаши ему это позволяет. Все ведь должно быть, как обычно: гневно сдвинутые брови и разрывающая голову боль от печати. Но боли нет, как нет и гнева. В глазах Хиаши лишь печаль – слишком похожая на ту, что была в глазах отца, когда он в последний раз провел ладонью по тогда еще чистому лбу Неджи.
Он смотрит на свиток, что Хиаши кладет рядом с ним, как на гадюку. Еще одно оправдание? Идеально слепленная история в подтверждение того, что старшая семья всегда права, а младшая ошибается?
Неджи трясет. Он так хочет кинуть этот свиток в лицо Хиаши, что пальцы сводит судорогой. Но на свитке слова «для Неджи», написанные рукой отца. Его почерк не спутать ни с чьим другим, и Неджи кажется, будто он слышит, как что-то с треском ломается внутри, когда он тянет руку и хватает запечатанный лист.
Голос отца звучит у Неджи в ушах. Так странно чувствовать, что слушаешь того, кого потерял много лет назад, представлять, как все произошло в тот день. То, о чем Хизаши мечтал всю свою жизнь, он смог осуществить, лишь умерев. Пойти против судьбы Хьюга. Единственный раз сделать выбор самому, без оглядки на долг перед старшей семьей. Жить каплей в потоке и уйти встречной волной.
Не ради защиты главной ветви, а ради своей семьи и селения.
Отец выбрал смерть по собственной воле, и с этим выбором обрел свободу. Ту самую, которая, как думал раньше Неджи, недоступна ни одному из младших Хьюга.
Хиаши на коленях, его голова опущена к полу. Он просит прощения за то, что все прошедшие годы Неджи жил бок о бок с этой ненавистью. Возможно, если бы он рассказал обо всем раньше… Ждал, пока Неджи вырастет? Пока будет способен понять? А ведь мог и опоздать. Еще пара лет, и Неджи сжился бы со своей ненавистью настолько, что уже не смог бы вот так просто от нее отказаться. И, наверное, даже почерк отца на свитке уже ничего бы не изменил.
Но Хиаши успел.
Неджи не способен выдавить даже слова. Да и не нужны они сейчас, эти слова. Только одно он знает точно – никто и никогда не узнает, что в этот день глава клана стоял перед ним на коленях.
Когда Хиаши уходит, Неджи еще долго сидит, сжимая в пальцах свиток. Ему кажется, что, прикасаясь к нему, он касается руки Хизаши. Совсем как в детстве, когда он засыпал, держась за большую и теплую отцовскую ладонь.
Хорошо, что никого нет рядом. Хорошо, что никто не видит, как по его щекам бегут соленые дорожки слез. Неджи не помнит, когда плакал в последний раз. Кажется, это было так давно, что даже не отложилось в памяти, и будет ли еще когда-нибудь, Неджи не уверен.
Слезы текут по щекам, и Неджи чувствует, как то, что отравляло его все эти годы, вытекает сейчас вместе с ними. Обида, ненависть, бессилие перед собственной судьбой капают на колени теплыми прозрачными каплями и высыхают, оставляя после себя лишь корочку соли.
А за окном взмывают в небо птицы, которым Неджи больше не завидует.
Он все еще думает о них, когда, снеся дверь с петель, в палату ураганом бодрости врывается Гай. Кидается к Неджи, хлопает его по спине так, что у того перехватывает дыхание, и заявляет во всеуслышание, что несмотря на проигрыш, он гордится своим учеником ничуть не меньше, чем раньше. У Неджи закладывает левое ухо.
Ли сегодня не столь активен из-за перелома ноги, но встать в позу Классного Парня и показать Неджи оттопыренный большой палец это ему не мешает. Тен-Тен выглядывает из-за его плеча, улыбаясь и размахивая бумажным пакетом, в котором, судя по запаху, что-то вкусное.
Они все-таки пришли.
- Не унывай, мой ученик! - вдохновенно декламирует Гай. - Мы будем тренироваться еще больше: не только днем, но и ночью! Сила юности вольется в тебя, и, наполненный ею, ты будешь непобедим!
- Ты отлично сражался, Неджи, - кивает Тен-Тен и подталкивает вперед старательно отводящего глаза Ли. - Ну же, Ли, скажи ему.
Тот делает шаг вперед, опираясь на костыль.
- Я… Я не видел твой бой, Неджи, прости. Но как только моя нога будет в порядке, я буду тренироваться еще усердней, чтобы стать сильней тебя.
Неджи мысленно поздравляет себя с тем, что по воле судьбы оказался продолжателем традиций своего учителя. Гордое имя вечного соперника Ли, вне всяких сомнений, принадлежит ему.
Он коротко кивает.
Его слезы уже давно высохли, но Неджи все еще думает, как, должно быть, красива Коноха, с высоты птичьего полета.
URL комментарияОн проиграл.
И кому? Вечно отстающему, бестолковому и шумному мальчишке, которого никогда и за противника-то не считал. Узумаки Наруто. Уму не постижимо.
Что с ним не так? Что у него есть такого, чего нет у Неджи? Откуда эта его абсурдная уверенность в победе, даже когда запасы чакры исчерпаны?
В памяти по частям всплывает их поединок – каждая атака, каждое слово. Наруто всегда много болтал, Неджи помнит это еще с академии, и он еще тогда считал это пустой тратой времени. В битве нет места словам, только – ударам. Одна из самых простых истин, но Узумаки умудрился оспорить даже ее.
Неджи раздражала его болтовня. Раздражала настолько, что впервые в жизни он позволил себе почти сорваться. Снять повязку с протектором перед кем-то не из их семьи, вспомнить о прошлом: об отце, о печати и долге перед кланом. И даже более того – рассказать об этом Узумаки.
Он же хотел знать, верно? Вот и узнал.
И надо отдать ему должное, в попытках выяснить все, Наруто оказался не меньшим упрямцем, чем сам Неджи. Хотя бы за это он уже заслуживал признания.
Когда он улыбался там, на арене, усталой, но широкой и счастливой улыбкой, Неджи вдруг ясно осознал, что завидует ему. Бестолковому и шумному Узумаки Наруто, который пробьет головой любую стену исключительно благодаря своему чертову упрямству и воле, которой у Неджи никогда не было. Воле принимать решения самому: выбирать куда идти и за что сражаться. Не по приказу клана, а потому что он просто любит свою деревню и друзей.
Если живешь прошлым, не сможешь двигаться вперед. А Неджи хочет идти своей дорогой и решать сам за себя. И он это сделает.
Когда дверь в палату, в которую его принесли с арены, медленно открывается, Неджи ожидает увидеть лишь свою команду, ведь кроме них вряд ли кто-то еще явится навестить проигравшего – на арене начинается следующий бой. Зрители пришли сюда восхищаться победителями, а не жалеть неудачников. Неджи никогда не думал, что однажды окажется в числе последних, но сегодня многое происходит впервые.
Дверь отворяется слишком тихо для Гай-сенсея.
- Прошу прощения, - произносит голос, который Неджи ненавидит уже многие годы. - Не могли бы вы оставить нас наедине ненадолго?
Санитары, еще секунду назад говорившие ему, что все в порядке, замирают под взглядом вошедшего, как кролики перед удавом. Один из них все же сопротивляется, выдавливает из себя дрожащее «но» и замолкает, едва слышит тяжелое:
- Это не займет много времени.
Хьюга Хиаши умеет говорить так, что не подчиниться невозможно. Потому что это приказ. Даже если звучит он, как обычная просьба.
Санитары испаряются в мгновение ока.
Неджи садится на постели. Руки дрожат, голова кружится от слабости: он истратил в поединке всю чакру, но держит спину прямо.
- Что вам нужно?
Трудно смотреть на человека с лицом своего отца.
Сколько бы раз они не встречались после смерти Хизаши, Неджи никогда не поднимал взгляд. Все думали, что это почтение, что он счастлив и горд тем его отец выполнил свой долг перед кланом. Правда же была куда страшнее. Если бы они только заглянули ему в глаза, присмотрелись чуть повнимательнее, то увидели бы в них лишь ненависть. Такую черную и разъедающую, что Неджи никогда не поднимал взгляд, зная, что если это случится, не помогут никакие оправдания. За прошедшие годы он так и не научился лгать.
Но сегодня он хочет, чтобы Хиаши увидел все. Впервые с того дня, Неджи смотрит ему прямо в глаза.
Его накажут за эту дерзость, он знает, но в том, что он сорвался, не только его вина. Наруто заставил его вспомнить, пережить все заново, а Хиаши пришел, чтобы нанести последний удар: ткнуть носом в его место, как зарвавшегося щенка, показать, кто сильней, раздавить. Он ведь здесь за этим, верно? Что еще может быть нужно главе клана от проигравшего?
Неджи не верит ни единому слову, когда Хиаши говорит, что пришел рассказать правду о дне, когда погиб его брат. Он привык ко лжи, привык, что старшая семья помыкает младшей, пользуясь силой печати. С привычками трудно бороться.
Неджи повышает голос. Он почти кричит на главу клана, и только боги знают, почему Хиаши ему это позволяет. Все ведь должно быть, как обычно: гневно сдвинутые брови и разрывающая голову боль от печати. Но боли нет, как нет и гнева. В глазах Хиаши лишь печаль – слишком похожая на ту, что была в глазах отца, когда он в последний раз провел ладонью по тогда еще чистому лбу Неджи.
Он смотрит на свиток, что Хиаши кладет рядом с ним, как на гадюку. Еще одно оправдание? Идеально слепленная история в подтверждение того, что старшая семья всегда права, а младшая ошибается?
Неджи трясет. Он так хочет кинуть этот свиток в лицо Хиаши, что пальцы сводит судорогой. Но на свитке слова «для Неджи», написанные рукой отца. Его почерк не спутать ни с чьим другим, и Неджи кажется, будто он слышит, как что-то с треском ломается внутри, когда он тянет руку и хватает запечатанный лист.
Голос отца звучит у Неджи в ушах. Так странно чувствовать, что слушаешь того, кого потерял много лет назад, представлять, как все произошло в тот день. То, о чем Хизаши мечтал всю свою жизнь, он смог осуществить, лишь умерев. Пойти против судьбы Хьюга. Единственный раз сделать выбор самому, без оглядки на долг перед старшей семьей. Жить каплей в потоке и уйти встречной волной.
Не ради защиты главной ветви, а ради своей семьи и селения.
Отец выбрал смерть по собственной воле, и с этим выбором обрел свободу. Ту самую, которая, как думал раньше Неджи, недоступна ни одному из младших Хьюга.
Хиаши на коленях, его голова опущена к полу. Он просит прощения за то, что все прошедшие годы Неджи жил бок о бок с этой ненавистью. Возможно, если бы он рассказал обо всем раньше… Ждал, пока Неджи вырастет? Пока будет способен понять? А ведь мог и опоздать. Еще пара лет, и Неджи сжился бы со своей ненавистью настолько, что уже не смог бы вот так просто от нее отказаться. И, наверное, даже почерк отца на свитке уже ничего бы не изменил.
Но Хиаши успел.
Неджи не способен выдавить даже слова. Да и не нужны они сейчас, эти слова. Только одно он знает точно – никто и никогда не узнает, что в этот день глава клана стоял перед ним на коленях.
Когда Хиаши уходит, Неджи еще долго сидит, сжимая в пальцах свиток. Ему кажется, что, прикасаясь к нему, он касается руки Хизаши. Совсем как в детстве, когда он засыпал, держась за большую и теплую отцовскую ладонь.
Хорошо, что никого нет рядом. Хорошо, что никто не видит, как по его щекам бегут соленые дорожки слез. Неджи не помнит, когда плакал в последний раз. Кажется, это было так давно, что даже не отложилось в памяти, и будет ли еще когда-нибудь, Неджи не уверен.
Слезы текут по щекам, и Неджи чувствует, как то, что отравляло его все эти годы, вытекает сейчас вместе с ними. Обида, ненависть, бессилие перед собственной судьбой капают на колени теплыми прозрачными каплями и высыхают, оставляя после себя лишь корочку соли.
А за окном взмывают в небо птицы, которым Неджи больше не завидует.
Он все еще думает о них, когда, снеся дверь с петель, в палату ураганом бодрости врывается Гай. Кидается к Неджи, хлопает его по спине так, что у того перехватывает дыхание, и заявляет во всеуслышание, что несмотря на проигрыш, он гордится своим учеником ничуть не меньше, чем раньше. У Неджи закладывает левое ухо.
Ли сегодня не столь активен из-за перелома ноги, но встать в позу Классного Парня и показать Неджи оттопыренный большой палец это ему не мешает. Тен-Тен выглядывает из-за его плеча, улыбаясь и размахивая бумажным пакетом, в котором, судя по запаху, что-то вкусное.
Они все-таки пришли.
- Не унывай, мой ученик! - вдохновенно декламирует Гай. - Мы будем тренироваться еще больше: не только днем, но и ночью! Сила юности вольется в тебя, и, наполненный ею, ты будешь непобедим!
- Ты отлично сражался, Неджи, - кивает Тен-Тен и подталкивает вперед старательно отводящего глаза Ли. - Ну же, Ли, скажи ему.
Тот делает шаг вперед, опираясь на костыль.
- Я… Я не видел твой бой, Неджи, прости. Но как только моя нога будет в порядке, я буду тренироваться еще усердней, чтобы стать сильней тебя.
Неджи мысленно поздравляет себя с тем, что по воле судьбы оказался продолжателем традиций своего учителя. Гордое имя вечного соперника Ли, вне всяких сомнений, принадлежит ему.
Он коротко кивает.
Его слезы уже давно высохли, но Неджи все еще думает, как, должно быть, красива Коноха, с высоты птичьего полета.