20.03.2010 в 04:45
XXI-74 Хибари/Мукуро. Секс в бассейне. "Я не могу, Кея, плохие ассоциации".
493 словаОчередной удар тонфа, даже парированный трезубцем, оказывается настолько силен, что иллюзиониста отбрасывает на несколько шагов. И самый последний шаг оказывается решающим. Нога соскользнула с мокрого кафеля и Мукуро рухнул в воду, накрывшую его с головой. Перед его широко раскрытыми глазами вверх проплыли несколько пузырьков воздуха, настолько отчетливо напоминая то, на что он смотрел на протяжении десяти лет, что иллюзионисту кажется, будто его последующее освобождение всего лишь очередная иллюзия, навеянная самому себе в попытках сохранить разум. Все звуки пропадают в этом вязком, неподатливом мире. Зрение подводит, позволяя различать лишь смутные очертания вместо ясных образов. Он тонет даже не в воде, в воспоминаниях. Отбрасывая трезубец, он пытается выплыть, выплыть из прошлого. Но мокрые рукава рубашки тянут его вниз не хуже тех цепей, что держали его раньше. И пятно света наверху, и столь необходимый воздух, который вместо того, чтобы поддерживать его жизнь, уплывает вверх бесполезными пузырьками, и само настоящее и возможное будущее, все это Мукуро теряет из виду, из памяти. И вместо отражения солнца на воде видится ему холодное стекло колбы, отделяющее от мира живых. И он закрывает глаза, как всегда, чтобы не видеть этой преграды. И холодная вода все больше давит, мешая любому движению. Но протянутые вперед руки встречают перед собой не мертвое стекло, а живое, теплое и такое нужное в этот момент тело. Но сознание уже затуманилось, не позволяя разобрать чье оно.
Очнулся Мукуро от прикосновения чужих губ к своим. Со стоном приоткрыв глаза, он с трудом сфокусировал взгляд на Хибари.
- Кёя, - даже в такой ситуации иллюзионист улыбается, - Даже не мог надеяться, что когда-нибудь ты разбудишь меня поцелуем.
Хибари пристально смотрит на него, а потом все так же молча отвешивает ему сильную пощечину. После чего хватает хранителя тумана за отвороты мокрой рубашки и впивается в его губы уже не для того, чтобы сделать искусственное дыхание. Еще не успевший надышаться воздуха Мукуро снова оказывается его лишен, но вместо возражений только ближе притягивает к себе Кёю за волосы. Хибари отталкивает его, разрывая поцелуй и ровным голосом, с трудом сдерживая бешенство, спрашивает:
- Почему ты не сказал мне?
Мукуро только улыбается:
- Что именно? Что при одном взгляде на количество воды, чуть большее, чем наполненная ванна, у меня начинается помутнение рассудка? И когда я должен был тебе это сказать? Когда ты, увидев меня рядом с Савадой, начал сразу размахивать тонфа и теснить подальше от любопытных глаз? И, главное, как я должен был тебе это сказать? Извини, Кёя, я не могу, плохие ассоциации? И тебя бы это остановило?
- Ты слишком много говоришь, - сообщил Хибари, - Но всегда невовремя.
И, чувствуя как отпускает его напряжение, отпускает чувство страха за этого невыносимого иллюзиониста, который даже едва не утонув продолжает язвить, Кёя снова наклоняется к нему, вовлекая в поцелуй. Стремясь своим присутствием, своими прикосновениями, одним своим существованием заставить забыть. Просто забыть десять лет. Как будто их не было. Стремится сделать так, чтобы при следующем взгляде на воду Мукуро вспоминал не бездушную, холодную и мертвую тюрьму, а его поцелуи, его ласки и безумный секс на краю бассейна. Любые ассоциации лживы. И он это докажет.
URL комментария493 словаОчередной удар тонфа, даже парированный трезубцем, оказывается настолько силен, что иллюзиониста отбрасывает на несколько шагов. И самый последний шаг оказывается решающим. Нога соскользнула с мокрого кафеля и Мукуро рухнул в воду, накрывшую его с головой. Перед его широко раскрытыми глазами вверх проплыли несколько пузырьков воздуха, настолько отчетливо напоминая то, на что он смотрел на протяжении десяти лет, что иллюзионисту кажется, будто его последующее освобождение всего лишь очередная иллюзия, навеянная самому себе в попытках сохранить разум. Все звуки пропадают в этом вязком, неподатливом мире. Зрение подводит, позволяя различать лишь смутные очертания вместо ясных образов. Он тонет даже не в воде, в воспоминаниях. Отбрасывая трезубец, он пытается выплыть, выплыть из прошлого. Но мокрые рукава рубашки тянут его вниз не хуже тех цепей, что держали его раньше. И пятно света наверху, и столь необходимый воздух, который вместо того, чтобы поддерживать его жизнь, уплывает вверх бесполезными пузырьками, и само настоящее и возможное будущее, все это Мукуро теряет из виду, из памяти. И вместо отражения солнца на воде видится ему холодное стекло колбы, отделяющее от мира живых. И он закрывает глаза, как всегда, чтобы не видеть этой преграды. И холодная вода все больше давит, мешая любому движению. Но протянутые вперед руки встречают перед собой не мертвое стекло, а живое, теплое и такое нужное в этот момент тело. Но сознание уже затуманилось, не позволяя разобрать чье оно.
Очнулся Мукуро от прикосновения чужих губ к своим. Со стоном приоткрыв глаза, он с трудом сфокусировал взгляд на Хибари.
- Кёя, - даже в такой ситуации иллюзионист улыбается, - Даже не мог надеяться, что когда-нибудь ты разбудишь меня поцелуем.
Хибари пристально смотрит на него, а потом все так же молча отвешивает ему сильную пощечину. После чего хватает хранителя тумана за отвороты мокрой рубашки и впивается в его губы уже не для того, чтобы сделать искусственное дыхание. Еще не успевший надышаться воздуха Мукуро снова оказывается его лишен, но вместо возражений только ближе притягивает к себе Кёю за волосы. Хибари отталкивает его, разрывая поцелуй и ровным голосом, с трудом сдерживая бешенство, спрашивает:
- Почему ты не сказал мне?
Мукуро только улыбается:
- Что именно? Что при одном взгляде на количество воды, чуть большее, чем наполненная ванна, у меня начинается помутнение рассудка? И когда я должен был тебе это сказать? Когда ты, увидев меня рядом с Савадой, начал сразу размахивать тонфа и теснить подальше от любопытных глаз? И, главное, как я должен был тебе это сказать? Извини, Кёя, я не могу, плохие ассоциации? И тебя бы это остановило?
- Ты слишком много говоришь, - сообщил Хибари, - Но всегда невовремя.
И, чувствуя как отпускает его напряжение, отпускает чувство страха за этого невыносимого иллюзиониста, который даже едва не утонув продолжает язвить, Кёя снова наклоняется к нему, вовлекая в поцелуй. Стремясь своим присутствием, своими прикосновениями, одним своим существованием заставить забыть. Просто забыть десять лет. Как будто их не было. Стремится сделать так, чтобы при следующем взгляде на воду Мукуро вспоминал не бездушную, холодную и мертвую тюрьму, а его поцелуи, его ласки и безумный секс на краю бассейна. Любые ассоциации лживы. И он это докажет.