читать дальшеТсуна думает - он что, так сильно устал? Тсуна недоумевает - так устал, что ушёл спать ранним вечером в комнату отдыха рядом с тренировочным залом, а не в свою, или не заснул демонстративно посреди разговора? Тсуна понимает, что ничего не понимает. Возможно, это провокация. Реборн хочет проверить, войдёт Тсуна или нет. В таком случае, конечно, лучше не входить. Но в голове всплывает - три-ни-сет-та, странное красивое слово, странное опасное слово, которое ассоциируется с жёлтым трёхлистным значком и радиацией. Возможно, Реборн, и правда, сильно устал. И вот Тсуна стоит, мучаясь сомнениями - сёдзи приоткрыты, и доносится из щели мерное посапывание. Странно громкое, размеренное и с присвистом. Тсуна кладёт пальцы на тонкую деревянную раму. Рассматривает узор на бумаге. В щели - тёплая полутьма, пахнет знакомо и незнакомо разом, как будто из воспоминаний. Тсуне хочется войти, и он ещё не стал сильным и опытным настолько, чтобы противиться такому безобидному желанию. Он отодвигает сёдзи, уверенный, что Реборн проснётся от шороха. Сопение не умолкает и даже не сбивается с ритма. Тсуна вспоминает, как беспробудно спала мама, когда - одно время, одно неприятное тяжёлое время, - пила снотворные. Он видит татами на полу, тёмный длинный силуэт. В первое мгновение отшатывается, хватается за раму, чуть не ломая, и вопль застревает в горле - незнакомец! К нам кто-то пробрался!.. Пробрался и спокойно спит, да? Тсуна переводит дыхание. Этому должно быть объяснение. Лучше сначала разобраться. Он шагает вперёд. Светильники тускло поблескивают, отражая свет. Тсуна подходит, щурясь. Садится на корточки - медленно, как перед пугливой кошкой. Ждёт, пока глаза привыкнут в полутьме. Он уверен, что не знает этого человека, и паника снова надувается в груди, как воздушный шар. Но Тсуна точно знает - враг не спит спокойно в бункере, куда невозможно пробраться. Этот, кто лежит на татами - длинный и худой, в светлой рубашке и строгих брюках, у него молодое лицо, смуглое и резкое. Ровные брови вразлёт, узкие губы, скулы ярким бликом. Торчат длинные смешные бачки, как будто завитые. Во сне он хмурится, словно решает задачу, и Тсуна вдруг узнаёт его. - Быть не может, - шепчет Тсуна и плюхается на задницу. Хорошо плюхается, тихо, успевает упереться ладонями в пол. Он совсем не хочет разбудить Реборна. Тсуне любопытно, Тсуна удивлён, но ведь он всегда это подозревал - младенец с поведением взрослого мужчины не может не вызвать подозрений, правда? Тсуна садится удобнее, как будто собирается смотреть фильм, кладёт подбородок на колени. Реборн во сне вздрагивает пальцами. Его шляпа и пиджак лежат рядом. Тсуна понимает, что не стоит этого делать. Но Тсуна - добрый ребёнок, он не может спокойно смотреть, как кто-то мёрзнет. Хорошая тренировка скрытности - бесшумно накрывать спящего Реборна его пиджаком. Дотягиваясь до пиджака, Тсуна замечает Леона, сидящего на поле шляпы. Леон лупает глазами и заговорщицки смотрит на Тсуну. Тсуна огорчается, что не заметил его раньше. Он понимает, что это неправильно. Отпихивая рукав, чтобы не сесть на него, он думает, что Реборн должен был проснуться. Возможно ли - он знает, что это я? Возможно ли - он мне доверяет? Что там было про невероятную интуицию и чутьё? Кажется, сейчас чутьё Реборна спит вместе с ним. Тсуна смотрит - на смуглые щёки, на сжатые губы, на завернувшийся воротник рубашки, на тёмные пальцы с очень короткими ногтями. Он старается запомнить, понимая - другого случая может и не быть. Ему ведь, и правда, всегда было интересно. Но Тсуна совсем, совсем не знает, что сказать, когда Реборн проснётся.